Неточные совпадения
Скотинин. Не знаешь, так скажу. Я Тарас Скотинин, в
роде своем не
последний.
Род Скотининых великий и старинный. Пращура нашего ни в какой герольдии не отыщешь.
«Да и вообще, — думала Дарья Александровна, оглянувшись на всю свою жизнь за эти пятнадцать лет замужества, — беременность, тошнота, тупость ума, равнодушие ко всему и, главное, безобразие. Кити, молоденькая, хорошенькая Кити, и та так подурнела, а я беременная делаюсь безобразна, я знаю.
Роды, страдания, безобразные страдания, эта
последняя минута… потом кормление, эти бессонные ночи, эти боли страшные»…
Первое время женитьба, новые радости и обязанности, узнанные им, совершенно заглушили эти мысли; но в
последнее время, после
родов жены, когда он жил в Москве без дела, Левину всё чаще и чаще, настоятельнее и настоятельнее стал представляться требовавший разрешения вопрос.
Наконец упрямо привязался к воспоминанию о Беловодовой, вынул ее акварельный портрет, стараясь привести на память
последний разговор с нею, и кончил тем, что написал к Аянову целый ряд писем — литературных произведений в своем
роде, требуя от него подробнейших сведений обо всем, что касалось Софьи: где, что она, на даче или в деревне?
— Да, но глубокий, истинный художник, каких нет теперь:
последний могикан!.. напишу только портрет Софьи и покажу ему, а там попробую силы на романе. Я записывал и прежде кое-что: у меня есть отрывки, а теперь примусь серьезно. Это новый для меня
род творчества; не удастся ли там?
— Я пуще всего рад тому, Лиза, что на этот раз встречаю тебя смеющуюся, — сказал я. — Верите ли, Анна Андреевна, в
последние дни она каждый раз встречала меня каким-то странным взглядом, а во взгляде как бы вопросом: «Что, не узнал ли чего? Все ли благополучно?» Право, с нею что-то в этом
роде.
Верпы — маленькие якоря, которые, завезя на несколько десятков сажен от фрегата, бросают на дно, а канат от них наматывают на шпиль и вертят
последний, чтобы таким образом сдвинуть судно с места. Это — своего
рода домашний способ тушить огонь, до прибытия пожарной команды.
Последние вели кочевую жизнь и, в эпоху основания колонии, прикочевали с севера к востоку, к реке Кей, под предводительством знаменитого вождя Тогу (Toguh), от которого многие последующие вожди и, между прочим, известнейшие из них, Гаика и Гинца, ведут свой
род.
Здесь надо упомянуть, что, удрученный страхами и своего
рода отчаянием, Смердяков в
последние дни особенно ощущал в себе возможность приближения припадков падучей, которая и прежде всегда случалась с ним в минуты нравственного напряжения и потрясения.
— «Ну, чем же?» Он начал высчитывать множество случаев, которыми оскорблялся в
последнее время, все в таком
роде: «ты сказал, что чем светлее у человека волосы, тем ближе он к бесцветности.
Промотав в Москве большую часть имения своего и на ту пору овдовев, уехал он в
последнюю свою деревню, где продолжал проказничать, но уже в новом
роде.
«Письмо» Чаадаева было своего
рода последнее слово, рубеж. Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет, — все равно, надобно было проснуться.
После падения Франции я не раз встречал людей этого
рода, людей, разлагаемых потребностью политической деятельности и не имеющих возможности найтиться в четырех стенах кабинета или в семейной жизни. Они не умеют быть одни; в одиночестве на них нападает хандра, они становятся капризны, ссорятся с
последними друзьями, видят везде интриги против себя и сами интригуют, чтоб раскрыть все эти несуществующие козни.
Сознание бессилия идеи, отсутствия обязательной силы истины над действительным миром огорчает нас. Нового
рода манихеизм овладевает нами, мы готовы, par dépit, [с досады (фр.).] верить в разумное (то есть намеренное) зло, как верили в разумное добро — это
последняя дань, которую мы платим идеализму.
Сделай же, Боже, так, чтобы все потомство его не имело на земле счастья! чтобы
последний в
роде был такой злодей, какого еще и не бывало на свете! и от каждого его злодейства чтобы деды и прадеды его не нашли бы покоя в гробах и, терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А иуда Петро чтобы не в силах был подняться и оттого терпел бы муку еще горшую; и ел бы, как бешеный, землю, и корчился бы под землею!
При мне еще на Сахалине находился иеромонах Ираклий,
родом бурят, без бороды и усов, из Посольского монастыря, что в Забайкалье; он пробыл на Сахалине 8 лет и в
последние годы был священником в Рыковском приходе.
Последнее достигается особого
рода вентиляцией, описанной в известном руководстве проф.
На этом туннеле превосходно сказалась склонность русского человека тратить
последние средства на всякого
рода выкрутасы, когда не удовлетворены самые насущные потребности.
Кроншнеп большого
рода объемом своего тела будет с тетеревиную курочку или дворовую курицу; кроншнеп средний несколько его меньше, а кроншнеп малый — гораздо меньше, не больше русского голубя;
последняя порода несравненно многочисленнее двух первых.
Журавль очень прожорлив и за недостатком корма, приготовляемого для него человеческими руками, жадно глотает все что ни попало: семена разных трав, ягоды всякого
рода, мелких насекомых и земляных червей, наконец ящериц, лягушек, мышей, маленьких сусликов и карбышей, не оперившихся мелких птичек и всяких змей; к
последним журавль имеет особенный аппетит.
Ягоды всех
родов — любимая пища дроздов, для чего они охотно и постоянно посещают ягодные сады, и если
последние оберегаются в день сторожами, то они производят свои опустошительные налеты очень рано по утрам, даже до восхождения солнца.
Госпожа Ш… — витязь в своем
роде не
последний, 62 лет, вдова с 25-летнего своего возраста.
— Ай да
последний в
роде князь Мышкин! — завопил Фердыщенко.
Генеральша была ревнива к своему происхождению. Каково же ей было, прямо и без приготовления, услышать, что этот
последний в
роде князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь в другую сторону.
— Напротив, даже очень мило воспитан и с прекрасными манерами. Немного слишком простоват иногда… Да вот он и сам! Вот-с, рекомендую,
последний в
роде князь Мышкин, однофамилец и, может быть, даже родственник, примите, обласкайте. Сейчас пойдут завтракать, князь, так сделайте честь… А я уж, извините, опоздал, спешу…
Разумеется, тут одно оправдание: что поступок в некотором
роде психологический, но все-таки я не мог успокоиться, покамест не завел, лет пятнадцать назад, двух постоянных больных старушонок, на свой счет, в богадельне, с целью смягчить для них приличным содержанием
последние дни земной жизни.
— О, еще бы! — тотчас же ответил князь, — князей Мышкиных теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я
последний. А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали. Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже
последняя в своем
роде…
— Хе-хе-хе!
Последняя в своем
роде! Хе-хе! Как это вы оборотили, — захихикал чиновник.
Завещания, разумеется, никакого, дела, по обыкновению, в беспорядке, наследников жадных куча, и которым уже нет ни малейшего дела до
последних в
роде отпрысков, лечимых из милости от родового идиотизма в Швейцарии.
Еще в очень молодых летах своих генеральша умела найти себе, как урожденная княжна и
последняя в
роде, а может быть и по личным качествам, некоторых очень высоких покровительниц.
Но
последний в
роде барский отпрыск был идиот.
Последняя есть одно из прекраснейших произведений в сем
роде: состарившаяся Лаиса приноси г зеркало свое во храм Венеры с сими стихами…» (переведено с французского, напечатано в «Вестнике Европы» за 1814 г., т. 77, № 18, сентябрь, отд. «Искусства», стр. 115–119; подпись: «Перевод — ъъ».
— Выпьем и потолкуем! — согласился Вихров; он
последнее время все чаще и чаще стал предаваться этого
рода развлечению с приятелями. Те делали это больше по привычке, а он — с горя, в котором большую роль играла печаль об Фатеевой, а еще и больше того то, что из Петербурга не было никакого известия об его произведениях.
Вихров затем принялся читать бумаги от губернатора: одною из них ему предписывалось произвести дознание о буйствах и грубостях, учиненных арестантами местного острога смотрителю, а другою — поручалось отправиться в село Учню и сломать там раскольничью моленную. Вихров на первых порах и не понял — какого
роду было
последнее поручение.
Как человек новый, в некотором
роде мещанин во дворянстве, он, во-первых, опасался компрометировать себя каким-нибудь слишком простым кушаньем, а во-вторых, находил, что ему предстоит единственный, в своем
роде, случай поучиться у настоящих культурных людей, чтобы потом, по приезде в Непросыхающий, сделать соответствующие применения, которые доказали бы его знакомство с
последними результатами европейской культуры.
На этом
последнем поприще Вершинин был в своем
роде единственный человек: никто лучше его не мог поддержать беглого, остроумного разговора в самом смешанном обществе; у него всегда наготове имелся свеженький анекдот, ядовитая шуточка, остроумный каламбур.
Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги, и
последние представители славного
рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но все же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.
Таким-то
родом пропили мы и
последние денежки.
Последняя сама по себе была бы неизнурительна, но, в совокупности с непрерывной сутолокой, она представляет своего
рода каторгу.
Последние представляют собой склад всякого
рода покупок, которые ворохами приливают с утра до вечера и разбрасываются по столам, стульям, постелям — где попало.
Повторяю: при таких условиях одиночество лишает человека
последнего ресурса, который дает ему возможность заявлять о своей живучести. Потребность усчитать самого себя, которая при этом является, приводит за собой не работу мысли в прямом значении этого слова, а лишь безнадежное вращение в пустоте, вращение, сопровождаемое всякого
рода трусостями, отступничествами, малодушиями.
Он не только ко мне прибегал, но неоднократно описывал всё это ей самой в красноречивейших письмах и признавался ей, за своею полною подписью, что не далее как, например, вчера он рассказывал постороннему лицу, что она держит его из тщеславия, завидует его учености и талантам; ненавидит его и боится только выказать свою ненависть явно, в страхе, чтоб он не ушел от нее и тем не повредил ее литературной репутации; что вследствие этого он себя презирает и решился погибнуть насильственною смертью, а от нее ждет
последнего слова, которое всё решит, и пр., и пр., всё в этом
роде.
«Есть, дескать, такие строки, которые до того выпеваются из сердца, что и сказать нельзя, так что этакую святыню никак нельзя нести в публику» (ну так зачем же понес?); «но так как его упросили, то он и понес, и так как, сверх того, он кладет перо навеки и поклялся более ни за что не писать, то уж так и быть, написал эту
последнюю вещь; и так как он поклялся ни за что и ничего никогда не читать в публике, то уж так и быть, прочтет эту
последнюю статью публике» и т. д., и т. д. — всё в этом
роде.
Некоторые стихи этого идиотского стихотворения, например самый
последний, были такого
рода, что никакая глупость не могла бы его допустить.
Последняя мысль была изобретена Мартыном Степанычем, который был бесконечно выше Артасьева как по уму своему, так и по известного
рода хитрости.
— Не знаю и сам! — отвечал Егор Егорыч, несколько удивленный словами Антипа Ильича, так как сей
последний никогда не делал ему подобного
рода вопросов. — Ты сам видишь, как тут уехать: Муза Николаевна измучена своим несчастием; Сусанна Николаевна тоже вместе с нею мучится и, как я подозреваю, даже больна…
Замечание это вывело на сцену новую тему:"привычка к трагедиям". Какого
рода влияние оказывает на жизнь"привычка к трагедиям"? Облегчает ли она жизненный процесс, или же, напротив того, сообщает ему новую трагическую окраску, и притом еще более горькую и удручающую? Я был на стороне
последнего мнения, но Глумов и Очищенный, напротив, утверждали, что только тому и живется легко, кто до того принюхался к трагическим запахам, что ничего уж и различить не может.
Вот папенька Владимир Михайлович, в белом колпаке, дразнящийся языком и цитирующий Баркова; вот братец Степка-балбес и рядом с ним братец Пашка-тихоня; вот Любинька, а вот и
последние отпрыски головлевского
рода: Володька и Петька…
И над всеми этими призраками витает живой призрак, и этот живой призрак — не кто иной, как сам он, Порфирий Владимирыч Головлев,
последний представитель выморочного
рода…
Хотя
последняя и не могла дать себе отчета, какого
рода боли вызвали в ней случайные разговоры с Аннинькой, но внутренно она почувствовала себя совершенно взбудораженною.